Жёны декабристов
Страница 9

История » Жёны декабристов

Но человек с чувством, который хоть изредка уже привык обращаться на самого себя и относить к себе все, что его ни окружает, необходимо должен был думать, много думать. Я желал в то время, чтобы все добрые стали счастливцами, а собственное впечатление сего вечера старался я увековечить в себе самом . Я возвратился домой с душою полною и никогда, мне кажется, не забуду этого вечера".

В тот вечер среди провожавших Марию Волконскую, находился и Пушкин. Мария Волконская и Пушкин — это особая тема, породившая целую литературу с устойчивой версией о том, что Мария Николаевна была большой "потаенной" любовью великого поэта. В данном случае нас интересует тот факт, что Пушкин, близкий декабристам до восстания и не отвернувшийся от них после их поражения, осуждения и изоляции, пришел на проводы жены декабриста.

Интересные подробности отъезда Волконской содержатся в неопубликованной письме Екатерины Орловой отцу Н. Н. Раевскому: "Мой дорогой батюшка, Вы пишете мне, что ожидаете подробностей, касающихся Марии . Из тех денег, которые Вы ей дали, Мария потратила три тысячи на покупку для своего мужа различных припасов и необходимых вещей различного рода, для себя же она, купила только туфли, шубу и теплые сапожки. Мне пришлось силой задержать ее в Москве, чтобы немного обеспечить вещами. Я сочла необходимым дать ей мою лисью накидку, поэтому она говорит, что я ее разорила. Вы ничего не должны мне за Марию, я не дала ей ни копейки денег. Я также не потратила ни одной копейки моего мужа; я продала одно украшение и смогла купить ей некоторые предметы первой необходимости н некоторые для развлечения, как, например, книги, шерсть и т. д. (Вы прекрасно понимаете, что я не могла бы использовать свои деньги более приятным для меня способом и что о возвращении их речи быть не может). Характерно, что Е. Н. Орлова (жена брата будущего шефа жандармов), как и все Раевские, была против поездки сестры и теперь надеялась на ее быстрое возвращение: "подорожник Марии выдан на имя княгини Волконской до Иркутска." Но Муравьева — Чернышева, заявившая, что она уезжает, чтобы соединиться навсегда со своим мужем и жить с ним в остроге, получила подорожник на имя жены ссыльной Муравьевой — до Нерчинска. Не менее любопытно продолжение письма: "За Уралом можно найти самое большое гостеприимство по отношению, как там говорят, к нещастным.

Нам нечего бояться ее путешествия; ее самообладание, спокойствие, веселость, которые не оставляли ее, если только не представлялось какое-либо препятствие, очаровали меня, в то время как я с тревогой и разрывавшимся сердцем готовилась к встрече с ней. Но по размышлении я переменила свое мнение: покинуть без сожаления своего ребенка, семью, вообще все, — может быть для человека с сердцем лишь большой степенью экзальтации и неопытности ."

Орлова осуждает не только "экзальтацию" сестры, но и своеобразный ажиотаж вокруг отъезжающих в добровольное изгнание женщин: "Все петербургские кумушки, мужчины и женщины, ловят каждое слово этих женщин. Их обсуждают, преувеличивают, разрывают, превозносят до небес. На них ходят смотреть, как на диковинных животных. Г-жа Нессельроде заглянула даже под вуаль, Которую Мария опустила, чтобы не быть замеченной. Все эти хитрости, соединенные с тысячами нескромных речей, должны очень досаждать правительству, которое хотело бы, как мне кажется, предать все это забвению или по крайней мере проделать все в молчании ."

В последнем Екатерина Орлова не ошибалась. Но замолчать гражданский подвиг декабристок было невозможно.

Материалы о проводах Волконской в Сибирь впервые были опубликованы в 1875 г. в журнале "Русская старина", когда цензурные гонения на декабристскую тему — через пятьдесят лет после восстания! — стали не столь жестоки. Вслед за воспоминаниями Веневитинова издатели поместили лирические заметки Зинаиды Волконской, воспевавшие сестру по духу и ее подвиг: "О, ты, пришедшая отдохнуть в моем жилище, ты, которую я знала в течение только трех дней, я назвала своим другом! Образ твой лег мне на душу. Я вижу тебя заочно: твой высокий стан встает передо мною, как величавая мысль, а грациозные движения твои так же мелодичны, как небесные звезды, по верованию древних. У тебя глаза, волосы, цвет лица, как у девы, рожденной на берегах Ганга, и, подобно ей, жизнь твоя запечатлена долгом и жертвою . Было время, говаривала ты, голос твой был звучный, но страдания заглушили его . Однако я слышала твое пение: оно не умолкло, оно никогда не умолкнет: твои речи, твоя молодость, твой взгляд, все существо твое издает звуки, которые отзовутся в будущем . Жизнь твоя не есть ли гимн ."

Страницы: 4 5 6 7 8 9 10 11 12