Итоги и рассужденияСтраница 2
Сказался также и недостаточно высокий уровень оперативно-тактической подготовки офицерского состава, в том числе и высшего звена. За 4,5 предвоенных года сменились 4 командующих Балтийским флотом. Назначенный на эту должность в апреле 1939 г. В.Ф. Трибуц имел 15-летний стаж службы в офицерских должностях, но не имел опыта командования даже соединением. Из 72 офицеров штаба флота только 6 человек окончили Военно-морскую академию. По оценке наркома Военно-Морского Флота, по состоянию на 1940 г. в Балтийском флоте был «полнейший провал по оперативно-тактической и боевой подготовке»[9].
Многое в этой всей истории наводит на размышление. Во-первых, как удалось противнику в условиях безраздельного превосходства в силах и средствах Балтийского флота, причем в белые ночи, в операционной зоне флота выставить более 3.500 мин и минных защитников? Это свидетельствует не только о слабости нашей разведки, но и о плохой организации наблюдения на театре военных действий. Ведь в мае 1941 г. в Финском заливе действовали корабельные дозоры, а самолеты МБР-2 по нескольку раз в сутки вылетали на разведку. Как случилось, что дозорная служба и разведывательные полеты не выполнили своих задач? Пассивность в действиях Балтийского флота остается одной из загадок минувшей войны.
Много раз в военной печати обсуждался маршрут перехода. В своих воспоминаниях Трибуц пытается убедить читателя в том, что тогда, в августе 1941 г., было принято единственно верное решение. Но, как известно, есть и другие мнения. Не будем гадать, что бы произошло, если бы флот пошел не центральным, а южным или северным маршрутом. Об этом уже много сказано военными историками. Ясно одно, что, выбрав центральный маршрут, командующий флотом и его штаб не все сделали для того, чтобы уменьшить потери.
Из немецких и финских источников следует, что для постановки мин в Финском заливе германское командование сформировало три минно-загради-тельные группы («Кобра», «Норд» и «Пройссен»), придав им две флотилии торпедных катеров и две флотилии тральщиков. За 3 дня до начала войны эти группы начали минировать воды Финского залива. Почему же их ни разу не обнаружили с кораблей Балтийского флота?
Удивляет еще один факт: ни до войны, ни с ее началом никто не организовал разведывательного траления мин. Когда в конце июня в устье Финского залива подорвались на минах крейсер «Максим Горький» и эскадренный миноносец «Гневный», штаб флота бездействовал, не определил даже границ минных заграждений. Тральщики чаще всего использовались для выполнения не свойственных им функций: несли дозорную службу, перевозили бомбы и авиационное топливо, при этом зачастую погибали.
К началу Таллинского перехода флот потерял третью часть тральщиков. Погибли «Заряд», «Шток», «Смелый», «Крамбол», «Скат», «Буй», «Кнехт», «Бугель», «Шкив» и др. 10 августа Трибуц приказал в целях маскировки фарватеров отказаться от их систематического протраливания и повсеместно перейти к проводке кораблей и судов за тралами. Это решение оказалось ошибочным.
В заключение поставим еще один вопрос: как велики были потери при прорыве флота из Таллина в Кронштадт? За 300-летнюю историю Российского флота они, пожалуй, сопоставимы только с потерями, понесенными в сражениях при Роченсальме в 1790 г. и при Цусиме в 1905 г. (вместе взятых). При Роченсальме русский галерный флот потерял более 50 судов и до 7000 человек убитыми, ранеными и пленными, при Цусиме было потеряно, интернировано и сдано неприятелю 27 кораблей и погибли более 5000 человек. В результате же Таллинского перехода погибли более 100 кораблей и судов (с учетом затопленных в Таллине) и более 12 000 человек. Таковы основные итоги Таллинского прорыва.